Известный белорусский сценарист Андрей КУРЕЙЧИК рассказал читателям «Перспективы» о том, что помогло пробиться ему на российский кинорынок, вспомнил советский кинематограф и поговорил о белорусском.

И нет пути назад

– Андрей, вы родились в СССР. Скучаете по тому времени?

– В юности было всё вкуснее, краше, красивее и так далее. Если говорить серьезно, мои воспоминания о Советском Союзе связаны с интернациональной дружбой. И это хотелось бы вернуть. Второе, что мне кажется, из хорошего – это отношение к искусству и книгам. У меня было много книг самых лучших авторов, великая классика: русская, белорусская, международная. Я зачитывался этим. А вот моего сына, которому 9 лет, уже очень трудно заставить читать. Он сидит в планшете, в телефоне, смотрит по телевизору какую-то жуть. И я понимаю, что современное поколение не имеет вкуса к чтению. А раньше такого, как сейчас, выбора развлечений не было. По телевизору шло всего три программы. И книга была таким оптимальным выбором для ребенка.

– А сейчас вы читаете электронный варианты книг или бумажные?

– Честно говоря, читаю электронные. Так удобнее, потому что я не сижу на одном месте – работаю в Москве, в Вильнюсе, езжу по Европе по театральным делам и киношным. Писать-то можно в любом месте планеты. Вот месяц был в Испании – работал на берегу моря над сценарием для российской студии. Но когда беру в руки книгу – это незабываемое ощущение.

– Наверняка у вас есть любимые авторы.

– Это Моэм, Чехов, Платонов, Булгаков, Короткевич. С трепетом вспоминаю хорошую поэзию. Бродский, Ахматова и Цветаева – это для меня три таких лидера. Сердце екает, когда начинаешь их перечитывать.

– В последнее время режиссеры увлеклись продолжением советского кино. Надо ли это делать, на ваш взгляд?

– Советское кино для меня остается такой вершиной. Особенно Данелия, Тарковский, Параджанов, Гайдай, Рязанов. Но оно было порождением своего времени, своей эстетики, своей атмосферы. Повторить это невозможно. Можно посмотреть старые «Белые Росы» Добролюбова и нынешние Саши Бутор. И всё станет ясно: не получается войти в эту воду дважды. И об этом я говорил продюсерам, когда мы работали над продолжением «Служебного романа». Не стоит пытаться делать, как раньше, только в руках у героев будут мобильники и зазвучит современная музыка – ничего не получится. Наоборот, нам сейчас надо развивать темы нашего времени, их столько, еще не открытых в кинематографе. Я понимаю, американцы какую-то интересную франшизу сделали и потом ее эксплуатируют, но у них новый технологический уровень – «Бэтман» старый и новый. Мы еще в том состоянии, когда просто надо человеческие темы раскрыть. Не до спецэффектов, не до боевиков. Нам надо свои города показать, историю белорусскую раскрыть. Надо свой юмор понять, свою эстетику. Непаханое поле. У меня есть ощущение, что люди всё равно хотят увидеть себя, свои проблемы, свою жизнь, свой город. Не может зритель жить только за счет американских и российских звезд. Не может тогда культура развиваться.

– А как пришло решение писать продолжение современного фильма «Любовь-Морковь»?

– Это случилось в первый уикенд проката, когда на счет продюсеров упало 6 миллионов долларов. Они сказали: оп, давайте делать продолжение. Это коммерчески успешный проект. Писать не сложно было, я же этих героев люблю. Это собирательные образы, но черты знакомых есть. Я почти всегда переношу из жизни довольно-таки много в свои сценарии.

– Часто можно слышать, что сейчас обмельчали актеры. Мол, вот раньше были таланты…

– И раньше тоже разные были актеры. Мое мнение – нынче их, как и всех нас, испортили деньги, дурные гонорары. Есть ощущение, что в российском «мыле» актеры могут вообще ничего не делать, текст не знать. Иногда приезжают на площадку и не знают, какой фильм, ведь у них пять проектов. И спрашивают: «Где я? Кто я?» Такого не было и не могло быть в Советском Союзе. И за это актерам платят 2-5 тысяч долларов за съемочный день. Они понимают, что если их здесь выгонят, пойдут в любой другой сериал и там будут те же деньги получать. Вот это, конечно, сильно опустило киношколу. Поэтому таких артистов, как Мягков, Табаков, Мирошниченко, в сериалах не увидишь. Они снимаются выборочно.

– Как, считаете, за счет чего вам удалось пробиться на российский рынок?

– Путь в искусство индивидуален. И захочешь чей-то повторить – не получится. У меня на определенном этапе было какое-то везение, потом я нашел то, что очень нравится – такой редкий жанр, как комедия. Мало кто работает с ним. Это сложный жанр. Потом мне, как кажется, удалось не слиться с общей массой, идти своим путем. Везение плюс понимание, что ты умеешь и что ты хочешь. Кстати, мне гораздо интереснее работать тут, в Беларуси. И хоть очень уважаю российский кинематограф и театр, всегда думаю о развитии белорусского киноискусства.

Фото: kyky.org

Полное интервью читайте в № 19 газеты "Перспектива" (от 16.03.2016).