Кружева воспоминаний

 

Мне 6 лет, я давно болею, с декабря, скарлатина дала осложнение. Но о последствиях родители узнают позже. Всё время дома, лежу одна. Родители на работе, младшая сестра в детском саду. За мной никто не ухаживает, мои родители в подростковом возрасте остались сиротами, мы – без бабушек. Я ничего не ем, отвращение к любой еде. Вечером папа развлекает меня смешными историями, придумывает игры. Он один умел отвлечь меня так, что, зазевавшись, я проглатывала ложку противного бульона.

 

Детская память особенная, цепкая, поэтому помню всё до мельчайших деталей. На весь день мне оставляли включенным радио, коробку пластилина и карандаши. Ухо улавливает какие-то песни, радиопередачи – всё это привычный шумовой фон. Месяцами в комнате одна, привыкла к одиночеству, читаю. Я рано научилась читать. Папа приносил из старой железнодорожной библиотеки много книг, толстые книжки для себя, читал запойно, тонкие с картинками – для меня. 

 

Наша комнатка в коммуналке с единственным угловым окном, в солнечный день коротко падает на стол слабый свет, потом солнце быстро пропадает. Разминаю пальцами пластилин, делаю фигурки человека, зайца, петуха, из спичек – руки-ноги-лапы. 

 

Тот апрельский день навсегда остался в памяти, глубоко отпечатался, оставил свою отметину.

 

С самого утра радио без конца повторяло и повторяло: «12 апреля 1961 года в Советском Союзе выведен на орбиту вокруг Земли первый в мире космический корабль-спутник «Восток» с человеком на борту. Пилотом-космонавтом космического корабля-спутника «Восток» является гражданин Союза Советских Социалистических Республик, летчик, майор Гагарин Юрий Алексеевич». Я плохо понимала, что такое «космический корабль-спутник», но что произошло что-то очень важное, невероятное, осознала. 

 

Голос диктора не был похож на обычный, мерный, спокойный, каким привычно сообщались новости. Он ликовал от радости, вибрировал, захлебывался от счастья. Волнение диктора передалось и мне. Приятные ощущения наполнили меня до краев, может, я скоро пойду на поправку, во дворе меня ждут подруги, весна, уже теплые дни, слышны удары мяча…

 

 

На Яблочный Спас бабушка подружки Таньки со второго этажа пришла меня проведать. Старушка набожно крестилась, ее слеповатые глаза слезились. Она принесла мне большое яблоко, освященное в церкви, вложила в  ладонь и перекрестила. Запомнила свою желтую, истонченную руку и спелое яблоко, оно покатилось, не смогла удержать такую тяжесть. Яблоко показалось мне неподъемно-чугунным. 

 

Продолжала болеть, угасала, резкий запах ацетона, помню с тех пор, выдыхался изо рта. В правом боку образовалась опухоль, в почечных лоханках скопилось много гноя, дни мои были сочтены. Помню, как в одну ночь, в конце августа, папа не выдержал, сгреб меня в одеяло и пошел пешком через железнодорожные пути на другой конец Молодечно, принес меня в детскую больницу. Ночной воздух был теплый, почти бархатный, небо качалось надо мной. Операцию сделали сразу утром. Врачи не решились дать ребенку полный наркоз, обкололи спину, живот по кругу, положили подбородком на холодную, скользкую подушку из клеенки. Почему мне не закрыли глаза, не понимаю. Я видела на полу два больших таза, в них летели окровавленные комки ваты с зеленоватым гноем. Мне не было больно, но от той жуткой картины кричала из последних сил, соленые слезы ели глаза… Мама потом рассказывала: очнулась почти через двое суток, крепко спала. Операцию мне сделал хирург по фамилии Хижняк. Мама всю жизнь на него молилась, встречала в городе и благодарила. Запомнил ли он светловолосую девочку, которую спас, не знаю.