К камням и минералам я был неравнодушен, сколько себя помню.
А вы помните свои школьные годы, когда на уроки приходилось тащить учебники и принадлежности для шести или даже семи занятий? Я отчётливо помню слова своей мамы, которая всегда причитала, взвешивая в руках мой портфель: «Такой тяжёлый… Ты что, камни в нём носишь?». Я никогда не думал, что на этот вопрос когда-нибудь уверенно отвечу: «Да!». Сегодня перед вами репортаж о том, как корреспондент журнала «Гродно» однажды отложил в сторону своё «перо» и, вооружившись молотком и зубилом, отправился на поиски «миллионов». Миллионов лет.
– Куда так рано? За грибами, ягодами? – спрашивают соседки на лавочке, когда я выхожу из подъезда с рюкзаком за плечами.
Первые «миллионы»
К камням и минералам я был неравнодушен, сколько себя помню. Никогда не мог спокойно пройти вдоль берега реки, не положив в карман какой-нибудь причудливый или сверкающий камешек. Но моё первое знакомство с палеонтологией – а их было два – произошло всего несколько лет назад. Тогда, гуляя по берегу зимнего Немана в лесопарке Пышки, среди всех прочих камней наткнулся на один экземпляр с причудливым завитком. Я был ему невероятно рад и по незнанию полагал, что держу в руках обкатанную ракушку с более чем тысячелетней историей. Тогда я не понимал, что моя находка насчитывает не тысячи, а миллионы лет! Камешек стал сувениром, одним из многих, которые пылятся на стеллажах, пока о них не вспомнят. Однако этот самый завиток, без преувеличения, был заложен в фундамент моего палеонтологического будущего. И спустя несколько лет, когда случай на берегу Немана был благополучно забыт, палеонтология снова дала о себе знать, но в этот раз уже более настойчиво.
По дороге из известнякового кирпича
В Беларуси немного мест, где можно найти ценные и достойные музейной полки окаменелости. Жителям Гродненской области повезло больше других – у нас таких мест целых два: меловые карьеры возле городского посёлка Красносельский, а также меловые карьеры возле нашего с вами родного города. И сегодня я на пути к карьеру Синька. Добраться туда просто – достаточно доехать до конечной «КСМ» и пройти около полутора километров от остановки до самого карьера. Пешком такой путь занял у меня 16 минут. И через несколько мгновений я осторожно спускаюсь вниз по отвалам в северной части Синьки. Именно эта сторона карьера богата залежами цельной известняковой породы верхнемелового периода (100,5 – 66 млн. лет назад). Здесь она выходит наружу огромными кусками известняка, внутри которых я наверняка найду ещё не одно палеонтологическое сокровище. Надеюсь, что найду.
Уроки балансирования телом и дыханием
Первые полчаса на крутых склонах я не ищу окаменелости – я привыкаю к постоянному присутствию страха. Пугает как отлогий склон карьера, так и водная синева Синьки внизу. Во многих местах, чтобы удержаться на ногах и не потерять равновесие, приходится приседать, а на особенно крутых склонах даже выбивать себе своеобразные ступеньки в породе. Не дают скучать и колючие растения, а также всевозможные сосущие и жалящие насекомые. Однако их перестаёшь замечать после первой же ценной находки.
Уже через несколько минут я обнаруживаю в породе множество следов и отпечатков самых разных древних организмов: двустворчатые моллюски, многочисленные ростры белемнитов (которых в народе называют «чёртовы пальцы» или «стрелы Перуна»), несколько симпатичных брахиопод и даже маленький, но целый наутилус (головоногий моллюск, известным современным «родственником» которого является наутилус помпилиус). Все находки приятны и греют мою палеонтологическую душу, однако я всё ещё полон надежд покинуть карьер с чем-нибудь весомым в рюкзаке. И в такие минуты мысли возвращают меня к любимчикам моей палеонтологической коллекции. После каждого нового похода список фаворитов немного меняется, а внутренняя планка продуктивности похода заметно повышается. В самой первой серьёзной экспедиции фрагменты раковин гастропод (брюхоногие моллюски) или морские губки казались мне сокровищем. Теперь же, после таких грандиозных (лично для меня) находок, как окаменелые морские ежи и огромная, практически целая устрица Ostrea gigantea, мне всё сложнее задобрить моего внутреннего добытчика. Однако сегодня это удалось.
Знаете, у палеонтологии есть один уникальный плюс – вы никогда точно не знаете, что можете найти. И вот несколько осторожных движений зубилом и от известняковой стенки отваливается большой кусок породы. А за ним, щеголяя идеальной реб-ристой поверхностью, мне открывается большой фрагмент раковины. Такие моменты я провожу в полной тишине, стараясь унять дрожь в руках и ногах, успокоить участившееся дыхание. Когда сердцебиение приходит в норму, я, сантиметр за сантиметром, ювелирно приступаю к извлечению ракушки. Нередко палеонтологические находки попадаются в абсолютно неприглядном виде – например, из огромного куска породы может торчать лишь маленькая часть окаменелого ежа или ракушки. И чем ценнее образец, тем больший кусок лишней породы приходится тащить домой и затем аккуратно препарировать уже профессиональными инструментами: пневмогравёрами и матовками. На этот раз мне повезло – известняковая порода, в которой застыла ракушка, очень мягкая и легко поддаётся нажатиям зубила. Несколько минут усердной работы и идеально сохранившаяся раковина двустворчатого моллюска рода Pholadomya лежит у меня в руках. Спустя несколько минут мой рюкзак потяжелел от ещё одной уникальной находки – почти целого и большого морского ежа…
Пакуемся и в путь
Кажется, на сегодня мой лимит удачи исчерпан, однако на этом поход не заканчивается. Невероятно уставший, но довольный, взбираюсь по отвалам карьера наверх, что само по себе испытание с тяжёлым грузом в руках и за плечами. Как только восхождение успешно завершено, приступаем к сортировке всех находок: самые маленькие и хрупкие кладу в чехол от очков, образцы побольше и покрепче – укутываю в салфетки и помещаю в боковые карманы рюкзака. Все остальные окаменелости, которые могут вытерпеть путь домой, я складирую в сумку вместе с инструментами. Ракушка и морской ёж, закутанные в полотенца, уже приятно тяготят рюкзак за плечами. Когда с упаковкой покончено, не забываю почистить руки, очки, одежду и обувь – за работой не замечаешь, как на тебе слой за слоем оседает известняковая пыль.
Каждый раз, покидая карьер, я невольно задумываюсь: чем же всё-таки меня так привлекает палеонтология? Возраст находок, которые старше тебя в несколько миллионов раз? Нет – к этой информации постепенно, хоть и с трудом, привыкаешь. Возможно, меня так влечёт некая опасность, без которой мне пока не удалось достать ни одной находки? Вряд ли, скорее она придаёт всему процессу некий шарм и делает каждую находку особенно ценной. Но когда среди обычных кусков известняка глаз отыскивает знакомые, пусть и сантиметровые очертания морского ежа, устрицы или просто большой ракушки, – вот с этими ощущениями ничто не сравнится.
Желающих испытать подобное спешу предупредить – сто раз подумайте, прежде чем лезть на отвалы карьеров и рисковать своим здоровьем. Помимо насекомых и крутых склонов Синьки вас ждёт постоянная опасность обрушения породы. А если всё-таки решитесь, то обязательно обзаведитесь обувью с жёсткой подошвой, зубилом для формирования «ступенек», свободной и не стесняющей движения одеждой, а также запаситесь терпением. И запомните: ни одна красивая ракушка не стоит балансирования над пропастью.
Выражаю благодарность увлечённым палеонтологам из группы ВКонтакте «Камни и минералы Беларуси». Благодаря вам мой интерес к палеонтологии не остался на полке и сегодня я могу без проблем отличить колониальный коралл от морской губки, а ростр белемнита от иголки морского ежа.
Как только стрелки на часах показывают ровно восемь утра, я начинаю собирать вещи. В рюкзак идут: молоток, зубило, несколько мягких полотенец, назначение которых вы поймёте чуть позже. Следующий «слой» снаряжения – это элементы защиты: аэрозоль от насекомых, перчатки, влажные салфетки, вода и обязательно кепка для защиты от солнца.
– Куда так рано? За грибами, ягодами? – спрашивают соседки на лавочке, когда я выхожу из подъезда с рюкзаком за плечами.
– Что-то вроде того, – улыбаюсь я и, гремя инструментами в рюкзаке, направляюсь прямиком к остановке. Впереди довольно долгий путь на окраину города, но, в отличие от грибников или собирателей ягод, я не тороплюсь. В моём деле нет конкурентов, да и исход условного похода не зависит ни от погоды, ни от сезонности. Всё, что требуется, – это намётанный и зоркий глаз, который мне заменяют очки, а также везение и случай. Ведь именно благодаря случаю я однажды и стал палеонтологом-любителем.
Первые «миллионы»
К камням и минералам я был неравнодушен, сколько себя помню. Никогда не мог спокойно пройти вдоль берега реки, не положив в карман какой-нибудь причудливый или сверкающий камешек. Но моё первое знакомство с палеонтологией – а их было два – произошло всего несколько лет назад. Тогда, гуляя по берегу зимнего Немана в лесопарке Пышки, среди всех прочих камней наткнулся на один экземпляр с причудливым завитком. Я был ему невероятно рад и по незнанию полагал, что держу в руках обкатанную ракушку с более чем тысячелетней историей. Тогда я не понимал, что моя находка насчитывает не тысячи, а миллионы лет! Камешек стал сувениром, одним из многих, которые пылятся на стеллажах, пока о них не вспомнят. Однако этот самый завиток, без преувеличения, был заложен в фундамент моего палеонтологического будущего. И спустя несколько лет, когда случай на берегу Немана был благополучно забыт, палеонтология снова дала о себе знать, но в этот раз уже более настойчиво.
Это была обычная велопрогулка по городской периферии около трёх месяцев назад. В ту пору мой рабочий стол ещё не был заставлен разномастными «камнями», а я сам понятия не имел, что такое белемниты, бакулиты и эхиноидеи. В тот летний день мы вместе с другом навещали близкие к городу деревушки, любовались пейзажами и открывали для себя новые интересные места. И вдруг мы увидели вблизи дороги большую кучу камней и решили остановиться. Это место было одним из многих, куда ежегодно свозили найденные на полях булыжники. Прохаживаясь среди каменных насыпей, мы не искали что-то определённое, однако, практически случайно расколов несколько камней, неожиданно обнаружили невероятной красоты ракушку. Словно побывавшая в руках искусного ювелира, она была «инкрустирована» изнутри десятками маленьких белых кристаллов (как позже оказалось, кристаллов минерала кальцит). Я бережно укутал её в свитер и так довёз до самого дома. Уже позже мне удалось узнать, что эта ракушка принадлежала брахиоподе (один из типов морских беспозвоночных животных). Некоторые из видов брахиопод обитают и в современных морях и океанах, но найденный мною вид жил в Палеозойской эре, а это (только вообразите!) от 251 до 541 миллиона лет назад…
Такие немыслимые цифры произвели на меня неизгладимый эффект. А эта ракушка не смогла стать очередным сувениром. Она вынудила меня воспользоваться самым мощным оружием, которое должно быть в арсенале каждого журналиста, – любознательностью. Я начал искать всю возможную информацию о палеонтологии, изучил много литературы, неустанно искал специалистов или любителей-палеонтологов в моём родном городе. И совсем скоро понял, что в своём хобби в Гродно я практически одинок. Факт этот одновременно расстроил и обрадовал меня: стало понятно, что в своих походах я буду один, но в то же время я, быть может, стану первооткрывателем масштабной гродненской палеонтологии и внесу свой вклад в эту науку. Всё это, конечно же, пока ещё впереди.
По дороге из известнякового кирпича
В Беларуси немного мест, где можно найти ценные и достойные музейной полки окаменелости. Жителям Гродненской области повезло больше других – у нас таких мест целых два: меловые карьеры возле городского посёлка Красносельский, а также меловые карьеры возле нашего с вами родного города. И сегодня я на пути к карьеру Синька. Добраться туда просто – достаточно доехать до конечной «КСМ» и пройти около полутора километров от остановки до самого карьера. Пешком такой путь занял у меня 16 минут. И через несколько мгновений я осторожно спускаюсь вниз по отвалам в северной части Синьки. Именно эта сторона карьера богата залежами цельной известняковой породы верхнемелового периода (100,5 – 66 млн. лет назад). Здесь она выходит наружу огромными кусками известняка, внутри которых я наверняка найду ещё не одно палеонтологическое сокровище. Надеюсь, что найду.
Первые полчаса на крутых склонах я не ищу окаменелости – я привыкаю к постоянному присутствию страха. Пугает как отлогий склон карьера, так и водная синева Синьки внизу. Во многих местах, чтобы удержаться на ногах и не потерять равновесие, приходится приседать, а на особенно крутых склонах даже выбивать себе своеобразные ступеньки в породе. Не дают скучать и колючие растения, а также всевозможные сосущие и жалящие насекомые. Однако их перестаёшь замечать после первой же ценной находки.
Взобравшись по отвалам ближе к выходу породы, я останавливаюсь, выравниваю дыхание и осматриваюсь. Это всегда полезно – что-нибудь да увидишь там, где, казалось бы, уже всё было осмотрено. Да и не все известняковые породы хранят в себе достойные окаменелости – в некоторых можно копаться полдня и не найти даже намёка на древние организмы, а в других на каждые десять сантиметров приходится что-то интересное. Выбирая места для поиска, я пользуюсь одним принципом: если в этом месте порода богата на белемниты (вымершие головоногие моллюски, которые в ископаемом состоянии обычно сохраняются в виде ростра – одной из частей располагавшейся внутри мягких тканей раковины) или бакулиты (ископаемые головоногие моллюски, которые, в отличие от белемнитов, имели наружную раковину, разделённую перегородками на камеры), то и другие организмы здесь тоже найдутся. Принцип наверняка не научный, но меня ещё не подводил. Не подвёл и в этот раз.
Уже через несколько минут я обнаруживаю в породе множество следов и отпечатков самых разных древних организмов: двустворчатые моллюски, многочисленные ростры белемнитов (которых в народе называют «чёртовы пальцы» или «стрелы Перуна»), несколько симпатичных брахиопод и даже маленький, но целый наутилус (головоногий моллюск, известным современным «родственником» которого является наутилус помпилиус). Все находки приятны и греют мою палеонтологическую душу, однако я всё ещё полон надежд покинуть карьер с чем-нибудь весомым в рюкзаке. И в такие минуты мысли возвращают меня к любимчикам моей палеонтологической коллекции. После каждого нового похода список фаворитов немного меняется, а внутренняя планка продуктивности похода заметно повышается. В самой первой серьёзной экспедиции фрагменты раковин гастропод (брюхоногие моллюски) или морские губки казались мне сокровищем. Теперь же, после таких грандиозных (лично для меня) находок, как окаменелые морские ежи и огромная, практически целая устрица Ostrea gigantea, мне всё сложнее задобрить моего внутреннего добытчика. Однако сегодня это удалось.
Кажется, на сегодня мой лимит удачи исчерпан, однако на этом поход не заканчивается. Невероятно уставший, но довольный, взбираюсь по отвалам карьера наверх, что само по себе испытание с тяжёлым грузом в руках и за плечами. Как только восхождение успешно завершено, приступаем к сортировке всех находок: самые маленькие и хрупкие кладу в чехол от очков, образцы побольше и покрепче – укутываю в салфетки и помещаю в боковые карманы рюкзака. Все остальные окаменелости, которые могут вытерпеть путь домой, я складирую в сумку вместе с инструментами. Ракушка и морской ёж, закутанные в полотенца, уже приятно тяготят рюкзак за плечами. Когда с упаковкой покончено, не забываю почистить руки, очки, одежду и обувь – за работой не замечаешь, как на тебе слой за слоем оседает известняковая пыль.
Каждый раз, покидая карьер, я невольно задумываюсь: чем же всё-таки меня так привлекает палеонтология? Возраст находок, которые старше тебя в несколько миллионов раз? Нет – к этой информации постепенно, хоть и с трудом, привыкаешь. Возможно, меня так влечёт некая опасность, без которой мне пока не удалось достать ни одной находки? Вряд ли, скорее она придаёт всему процессу некий шарм и делает каждую находку особенно ценной. Но когда среди обычных кусков известняка глаз отыскивает знакомые, пусть и сантиметровые очертания морского ежа, устрицы или просто большой ракушки, – вот с этими ощущениями ничто не сравнится.
Выражаю благодарность увлечённым палеонтологам из группы ВКонтакте «Камни и минералы Беларуси». Благодаря вам мой интерес к палеонтологии не остался на полке и сегодня я могу без проблем отличить колониальный коралл от морской губки, а ростр белемнита от иголки морского ежа.
