Сергей Астахов: "Мужчины порой как женщины"

 

 

– Вы знаете, я очень много работаю в этой профессии и уже научился лавировать между требованиями режиссеров, своими возможностями, тем, что хочет видеть зритель. Стараюсь дать ему то, что он ждет. Я уже умею совмещать приятное и полезное, нужное и эффектное, глубокое и легкое… Так что свободы хватает.

– Моя дорогая, это Наполеон покорял Москву. Я ничего не покорял (улыбается).

– Ой, вы знаете, и так, и так можно ответить. С одной стороны, я далеко от себя ушел. Моя мама говорит, что очень изменился в сравнении с тем, каким был в 20 лет. А может быть, и нашел себя как раз.

– Вы знаете, Москва предполагает от человека, может, даже требует большого количества вещей, которые не совсем обычны в нормальном состоянии. Это огромный мегаполис с вытекающими отсюда последствиями. Там оставаться естественным, нормальным очень тяжело. А с другой стороны, Москва – это прекрасные возможности и так далее, и так далее…

– Нет. А я так понял по вашему взгляду, что относитесь к этому неравнодушно?

– Раз так считают, значит, так и есть. Мне нравится вообще работать и заниматься тем, чем занимаюсь. Поэтому, какая разница, кого мне предлагают сыграть. Конечно, есть роли, на которые никогда не соглашусь и мне они не нравятся. Я немного отойду от вопроса. Некоторые актеры чуть ли не истошно кричат, что не будут никогда в сериалах сниматься. Весь Запад снимается: Джуд Лоу, Мэттью Макконахи… И наши побежали. Не важно, где. Важно, что и как ты делаешь. Есть сериалы в сотни раз лучше обычных фильмов. Важно, сколько ты сил вложил в работу, сколько души, желания, энергии и так далее. 

 

 

 

– Есть в театре такое, что кино никогда не даст – живой зритель. Это вот здесь и сейчас, эти секунды не повторятся. А энергия обмена с залом, когда люди, к примеру, смеются! В кино тоже свой плюс – разные объекты и страны; рядом – актеры, которые тоже чего-то добились, очень талантливые; огромное количество съемок, каждый раз что-то новое. 

– По-разному бывает. Многое зависит от того, с кем снимаешься, кто снимает, что, какая роль. Иногда несколько дней снимаешься, но так устаешь! А бывает, сто дней – и нет усталости.  

– Очень открытая и доброжелательная публика. Это было видно сразу и понятно. И играть приятно. Да и зал здесь хороший, чисто театральный. Я искренне говорю. 

– Актеры всегда в ожидании того, чтобы кто-то позвонил и предложил работу. И я всегда жду. Это не значит, что в это время ничего не делаю. Я либо снимаюсь, либо играю. Мы же не молодеем, и для актера 50 лет – это далеко не критичный возраст, но и не самый прекрасный, расцветом точно не назову. Все-таки это двери куда-то… в тишину.

– Знаете, я раньше думал: каково это – взрослеть и стареть? И мне кажется, что с возрастом у человека вообще угасают не только силы, а и желания, рефлексы какие-то... Всё устаревает. Природа, наверное, поступила с нами гуманно, если человек уходит естественно. Но ты живешь, привыкаешь к своему возрасту и думаешь: так и должно быть. Лишь бы болезней не было. Я не буду лукавить, что чувствую себя, как и 20 лет назад. Взрослеем.

(Задумался, начал уточнять у коллег)

– Ах, да, на сцене. Во Владивостоке был на гастролях. Ребята поздравили, подарили что-то. Вы знаете, у меня каждый день столько эмоций и праздников. Лучше бы отдохнуть, полежать. Праздники, радости эти уже надоели, устал.

 

 

– Я вообще ни о чем не мечтаю. Не думаю, что кому-то нравится на протяжении десяти лет в год летать на ста самолетах как минимум. Но, с другой стороны, это моя работа, и чего тут жаловаться. Это мой хлеб. Я мечтаю не о роли, а только об отдыхе. Но уже настолько за тридцать лет привыкаешь к такому ритму, что просто так остановиться не можешь. Обычно беру две недели – отдыхаю. Потом работаю. Но вот в следующем году, думаю, месяца, наверное, два взять и ничего не делать, а лучше три. 

– А как вы думаете?

– Ну а мужчины в актерской среде – они, порой, как женщины. Я же говорю: кто не актер, тот актриса. Все чего-то играют, мало кто, на самом деле, остается нормальным и достаточно естественным по прошествии тридцати лет работы в театре.

– Конечно. Артем Михалков, Саша Лазарев, Лариса Удовиченко, Надежда Георгиевна Бабкина. Ходим ли в гости друг к другу? Всё как у всех. Если нас по телевизору показывают – мы что, по-другому, умываемся или спим? Такие же абсолютно. 

 

 

– Нет. Но очень люблю этот праздник, как и все люди. 

– Ёлки, ёлки, игрушки, игрушки. И сейчас, пожалуй, то же. Ну кто не любит подарки?

– Дом ремонтирую. Короче, занимаюсь домашними делами. Кто же за меня будет делать?

– Да, люблю. С женой, дочерью (от предыдущего брака. – Прим. авт.).

– Она уже ушла с этой работы. И летает со мной на гастроли. Но сегодня ее здесь нет. Предложил не лететь на один день.

– Я изнутри знаю, что такое профессия учителя. Считаю зарплату учителей несправедливо маленькой. Это катастрофическая ошибка, потому что доверять своих детей учителям, которым вы не платите, опасно. Человек, который обучает вашего ребенка, должен очень хорошо зарабатывать, быть талантливым, квалифицированным, любить учеников, потому что он воспитывает детей –  это будущее страны. И то, что он привьет – то и будет. А если он еле-еле концы с концами сводит и не может оплатить за квартиру съемную, потому что маленькая зарплата...

– Да, идеально всё. Всё, наверное, в жизни меняется. А может, и не меняется, может, мы относимся к прежним вещам по-другому. Не знаю. Не готов так сильно философствовать. Я сыграл один спектакль, скоро второй. Пощадите меня! Ну, жизнь идет, у кого-то лучше, у кого-то, к сожалению, хуже. По-разному. Я всегда стремился к тому, чтобы у меня всё было максимально хорошо во всем. До сих пор думаю: а может, что-то надо еще? И ловлю себя на мысли: а всё. В это трудно поверить, но это так.