Моему тестю Адаму Эдмундовичу Зеленкевичу  1 ноября исполнится 94 года. Несколько десятилетий он работал мастером мелиорационной бригады ПМК в небольшом агрогородке, который уже четверть века называют Парижем, что на Поставщине.

Здравствуй, 34-ка!

В 60-х годах прошлого века он с моим дядей по папиной линии выиграли республиканский конкурс мелиораторов и были награждены карманными часами. А в пятидесятом юного Адама призвали в Советскую Армию и направили служить в танковые войска аж в Дальневосточный военный округ. Дорога на Сахалин была чрезвычайно долгой: 27 суток три товарняка  везли новобранцев к месту прохождения службы. Эшелон неоднократно останавливался в пути: хлопцев кормили, мыли, давали хлеб.

– Помню, по пути делились им с гражданскими, которые подходили к насыпи, – вспоминает тесть. – Бросаешь буханку, а они голодные хватают, дерутся. Жалко было глядеть…

 На возвышенность в Советской  Гавани, что в Хабаровском крае, состав с почти сотней вагонов тащили три паровоза. Несмотря на весьма преклонный возраст, в памяти Адама Эдмундовича осталось много ярких моментов его сахалино-танкистских будней. Призвали на 3 года, а прослужил 4, поскольку проходили военные маневры, в которых участвовали китайцы и северокорейцы. Первые, рассказывает тесть, не носили погон в отличие от корейцев.

– Привезли нас в город Поронайск, бывший японский Сикука, что на берегу залива Терпения в Тихом океане, – возвращается в былое дедушка. – А, если точнее, то стояли мы в небольшом селе Занодворовка. Три месяца проходил курс молодого бойца механиком-водителем первого класса Т-34-85. В экипаже – пятеро танкистов. Служили мы в войсковой части № 67992 178-го отдельного танкового батальона разведки, который подчинялся напрямую Москве. Командовал им украинец, подполковник Точиненко. У него была красивая жена. Бывало, прогуливается с сыном Славиком вдоль берега, а я на посту стою. Мне разговаривать не положено по уставу, а она всё глазки строит. Ходили слухи, что водитель комбата был ее любовником. Вообще, женщин там хватало ссыльных, да и болезней всяких тоже хватало. Нам лекции в день по 30 минут читали, чтобы мы в самоволочку к ним не ходили: мол, заразу подцепите. 

Рядом служили пехотинцы. Не любили нас и завидовали. Танкисты-срочники – сплошь сержантский состав. Нас обучают в классах, а их гоняют по полю, как сидоровых коз. Да еще на ногах у некоторых вместо сапог обмотки. Я был отличником боевой и политической подготовки, устройство танка знал как свои пять пальцев. Инструктор мне доверял даже занятия проводить. Мозги у меня работали. Рассказываю сослуживцам о двигателе в 500 л/с.  Как сейчас помню, объясняю им: служит он для преобразования тепловой энергии в механическую. Двигатели были v-образные, цилиндровые, по 6 с каждой стороны танка.  Один его моточас стоил 500 рублей. В боеукладке – 53 снаряда.

pdf065.jpg   
Адам Зеленкевич на фото в первом ряду справа

Горячий лейтенант

Командиром тридцатьчетверки и взводным был, вспоминает Адам Эдмундович, фронтовик, участник Курской битвы лейтенант Румянцев. Лихой и отважный танкист с обгоревшей частью лица. Однажды во время учений на Сахалине, когда батальон преследовал условного противника, их танк остановился для дозаправки. В этот момент к ним подъехал Маршал Советского Союза Александр Василевский и гневно бросил: почему, мол, стоите, вам же оценку снизят.

– Румянцев сгоряча взял да и послал его подальше, – смеется дедушка. – Спрашиваю: кто это был? В ответ слышу: «А хрен его знает, я на ранги его не глядел». 

Василевский потребовал у лейтенанта его офицерское удостоверение. Тот резко подал, наградив маршала еще одним едким словцом. Последний приказал Румянцеву: «При разборе учений, лейтенант, подойдете ко мне с командиром полка». Но всё обошлось. Маршал, видимо, простил хамство храброму танкисту, прошедшему через горнило страшного курского побоища, и тот продолжил служить Отечеству. 

 Так вот этот Румянцев обещал приехать в гости к сержанту Зеленкевичу – повспоминать былое, выпить по фронтовой сотке. Его брат служил в Мяделе связистом, а оттуда до Поставщины рукой подать по дальневосточным меркам. Не выпало.

– А нам, кстати, наливали по 50 граммов спирта, – улыбается тесть. – Маловато, конечно, и мы так делали: отдавали кому-то свои пятьдесят сегодня, а тот потом возвращал, ну, чтобы по сотке выходило. Правда, Жукову донесли: мол, танкисты спиваются, и он отменил «фронтовые». 

сахалин.jpg
Адам Эдмундович с внуками на 90-летнем юбилее

Тяжело в учении…

О своей боевой машине Адам Эдмундович может говорить часами. Не раз зимой приходилось ночевать на его брони в бушлате, расстелив брезент и приоткрыв жалюзи, чтобы шло тепло от прогретого двигателя. 

– Учения у нас часто были, – вспоминает армейские будни тесть. – В них участвовали и тяжелые танки ИС-2 (Иосиф Сталин. – Прим. авт.), КВ (Клим Ворошилов. – Прим. авт.). Однажды надо было преодолеть пятикилометровку с тремя валами, назад не скатиться и не заглушить танк. Решил газануть, а шлем оказался мал, скинул его. В машине почему-то не было налобника на люке. Завершив дистанцию, вскочил резко и ударился лбом. Пошла кровь. В зеркальце глянул, смахнул, кое-как шлем напялил и доложил генералам на смотровом пункте. Те раны не заметили, а я сдал задание на первый класс. А это прибавка в деньгах. Получал 70 рублей. 

Всего за 11 секунд экипаж машины боевой по команде должен был заскочить в нее. Бывало, рассказывал дедушка, и на голову спрыгивали, когда не успеваешь убрать. Строевой муштрой танкистов не мучили. Во время занятий они изучали устройство танка и его оружия. К примеру, ДТМ (танковый пулемет  Дегтярева модернизированный). Раньше на тридцатьчетверке стояла 76 мм пушка, в период службы Эдмундовича поставили 85-ку. 

Ходовая часть

Конечно, он часто вспоминал далекую родину, письма откуда приходилось ждать месяц. Адрес же отправителя был коротким – всего лишь номер войсковой части, врезавшийся в память на всю жизнь. А еще не выветрился из нее запах океанической рыбы:

– Мы буквально по ней ходили, – вспоминает дедуля. – Горбушу, кету гражданские в бурты как картошку ссыпали, прикрывая соломой. Спишь, а в казарме не только запах портянок стоит, но и рыбы… Далеко судьба меня кинула. До Постав – 12 тысяч километров. В Москве Гимн Советского Союза играют к ночи, а у нас на плацу строевая подготовка.

Слова строевой песни не выходят из памяти механика-водителя Т-34 – 85, сержанта Зеленкевича по сей день и он цитирует:
– Вперед, танкисты! 
Вперед, вперед!
На подвиг смелый страна зовет.
Прицелом точным – 
врагам в упор
Дальневосточная даешь отпор.
Мы никогда, нигде 
не отступали,
Мы шли в атаку сквозь огонь 
и дым.
И никогда мы фрицев 
не считали,
А говорили только, где они.

Строевая в устах Адама Эдмундовича звучит как молодежный рэп, хотя тому до бравой песни далеко. Мой тесть – изрядный аккуратист и во время стрижки частенько рассказывает молодой парикмахерше о своем далеком армейском пути, как он выражается в шутку «от Берлина до Сахалина». Порой, правда, досадует: 
– Жаль только, ходовая стала отказывать…

Прям, как танкист-сахалинец, которому в 2025 году стукнет 95. Дай Бог, каждому, как говорится, такой закалки и стойкости на своих двоих. Да и заряда юмора в придачу.