Поднимаюсь из метро и, рассеянно хлопая по карманам, вместо зажигалки нахожу ее пропажу. От раскаленных зноем минчан тоже можно прикуривать, но это, как говорится, моветон. Мрачный субъект на лавочке протягивает коробок, и без предисловий:
– Выпить хочешь?
Опять слышу этот каверзный вопрос...
Распить бутылку могут предложить не только за углом магазина, в подворотне или на вокзале, но и вообще где угодно... Сегодня, например, у нас за спиной хореографический колледж, он же – гимназия, где совсем скоро вытянутся у станка будущие плисецкие и барышниковы. Культура! Может, субъект не прошел по конкурсу, не докрутил фуэте на экзамене? И теперь с горя... Но тип на лавочке сам пояснил свою беду, мотнув головой через плечо:
– С женой развелся. Вот такие дела...
Соображаю, что суд Фрунзенского района столицы сразу за колледжем, и человеку на самом деле не до смеха. Он достает из пакета бутылку водки и смотрит на нее с каким-то брезгливым выражением. Как на жабу, которую должен съесть. Потом молча протягивает мне.
– Спасибо, лучше покурю за компанию...
Лет сорок пять на вид, уже поредевший седоватый бобрик. Лицо не испитое, скорее наоборот – аскетичное. Но внешность – не гарант стоицизма. Однажды в сквере ко мне подошел мужчина в возрасте. Солидный, весь в черном, с аккуратно подстриженной бородкой. Ну, думаю, проповедник из протестантов. Сейчас пригласит на службу и карманную Библию вручит. А он прокуренным басом:
– Выпить хочешь?.
Свят, свят, свят!.. Вообще, поводов, чтобы подойти к незнакомцу с каверзным вопросом, может быть сколько угодно: плохое настроение, радость, скука, День танкиста, день рождения свояка, тещи. Или ее похороны, например... Кстати, о грустном. Помню, прямо на главном столичном проспекте меня схватил за рукав плюгавый мужичонка. Глазки мутные и заплаканные вроде.
– Зина околела! Выпить хочешь?
Вот, думаю, паршивец – о женщине говорит как о старой кляче. А мужичок и в самом деле готов слезу пустить, даже губы трясутся. Ну, пошли, раз такое горе. Мало ли какие загогулистые отношения были у людей... У памятника Коласу выяснилось, что не «Зина», а «псина» – плюгавый слегка шепелявил к тому же. Впервые я обругал человека с таким искренним чувством. Дядька Якуб, кажется, тоже сказал что-то нецензурное сковь зубы.
На автовокзале, где жду маршрутку, молодой и черноглазый молдаванин, приехавший к дальним родственникам, полчаса мне рассказывает о бочках домашнего вина, которые они закладывают у себя на родине, о том, как правильно дегустировать красное и как нужно охлаждать белое... Потом осеняет его:
– Кстати, выпить хочешь?
О, думаю, наконец догадался. Сейчас попробую настоящего домашнего вина из Молдовы. А он, подлец, извлекает из сумки настоящий белорусский бальзам и щедро улыбается мне.
Однажды предложила разделить коньяк вполне приличная на вид мадам. У нее стряслось большое горе – она изменила любимому мужу с мужем своей любимой подруги. Торжественно пообещал, – когда она разберется в своих мужьях и любимых, а я пойму, кто есть кто, мы это дело непременно обмоем.
Наверное, это осталось только на просторах постсоветских стран – делиться с первым встречным тем неподдельным, что у тебя на душе. И совсем не важно, родственная перед тобой душа или даже наоборот. Скучаю давеча на железнодорожном вокзале: до вечернего поезда на Гродно еще полтора часа. В зал ожидания почти врывается группа болельщиков, которые возвращаются в Жлобин или Борисов – недавно закончился матч. В кресло напротив валится уже явно нетрезвый фанат лет тридцати. На его могучую шею накручен шарф расцветок любимой команды. Он бесцеремонно толкает дремлющего рядом пенсионера, явно не страдающего хоккейно-футбольным азартом. Вопрос, конечно же, каверзный:
– Дед, пить будешь? – и, не опасаясь милиции, сует пенсионеру чекушку.
Тот, к моему удивлению (даже зажмурившись от удовольствия...), изрядно прикладывается к ней.
– Силен! – хохочет болельщик. – Ты за нас болеешь, старик?
Пенсионер что-то говорит ему на ухо с улыбкой.
– И этот – партизан! – покраснев от возмущения, взрывается фанат.
...За окном барабанит осенний дождь. Пишу эти строки, вспоминая жаркий летний день и минчанина с аскетичным лицом. Он сказал тогда со вздохом:
– Нет, все-таки лучше пить воду в радости, чем вино в печали...
И спрятал непочатую бутылку обратно в пакет.