Это произведение лауреат нобелевской премии Иосиф Бродский начал писать в 1991 году. Сохранились различные черновики его. Он долго работал над ним и долго не решался читать на публике. Никогда не публиковал и даже не разрешил помещать в собрание сочинений, сказав: «Неправильно поймут». Но и письменного запрещения на его публикацию также нет.
Что же это за произведение такое? Почему появилось именно в 1991 году? Называется «За независимость Украины». Именно в тот год страна обретает статус суверенного государства, и тут же новоиспеченные лидеры спешат примкнуть к общему, в недавнем прошлом противнику России, то есть к НАТО.
Бродский воспринял это как предательство. А когда в феврале 1994-го Украина стала участником программы НАТО «Партнерство ради мира», поэт начинает читать произведение во время своих выступлений, предваряя их примерно такими словами: «Я вам прочту нечто рискованное, но, тем не менее, я это прочту». Бродский, безусловно, понимал всю неполиткорректность творения, но эмоции взяли верх. Он уже не мог молчать.
Начинает поэт издалека, из исторического прошлого:
«Дорогой Карл Двенадцатый, сражение под Полтавой,
слава Богу, проиграно. Как говорил картавый,
«время покажет кузькину мать», руины,
кости посмертной радости с привкусом Украины».
Невольно возникает вопрос, почему «некто», доверительно сообщая Карлу Двенадцатому о сражении под Полтавой, говорит, что оно «слава Богу, проиграно»? Мне думается, потому что иначе в будущем Швеция, присоединив украинские земли, хлебнула бы с ними горюшка и пусть теперь расхлебывает Россия. Далее: «картавый» – это, безусловно, революция, то бишь Ленин, «кузькина мать» – Хрущёв, так безответственно присоединивший исконно русский Крым к Украине. Но это всё история, а вот в третьей и четвертой строках возникает будущее: «руины» с «привкусом Украины». Здесь поэт предрекает гибель государства, от которого останется лишь «привкус».
В последующем четверостишии слышится тема предательства:
«То не зелено-квитный, траченный изотопом, –
жовто-блакитный реет над Конотопом,
скроенный из холста, знать, припасла Канада.
Даром, что без креста: но хохлам не надо».
Мы видим уже не флаг страны (цветущий в апреле), переживший аварию на Чернобыльской АС («траченый изотопом»), мы видим флаг другого государства, вобравшего в себя цвета Швеции – желтый и синий. Вот только на том флаге – желтый крест на голубом. А новой Украине крест не нужен. Она отказывается от него и отказывается (по Бродскому) от веры. Причем реет флаг над Конотопом, на месте, где русское войско в 1659 году потерпело поражение. Даже холст и тот из Канады. Намек на большую украинскую диаспору в этой стране – ждали, готовились.
Далее пропустим одно четверостишие и начнем с того, где эмоции зашкаливают:
«Скажем им, звонкой матерью паузы метя строго:
скатертью вам, хохлы, и рушником дорога.
Ступайте от нас в жупане, не говоря в мундире,
по адресу на три буквы, на все четыре стороны.
Пусть теперь в мазанке хором Гансы
с ляхами ставят вас на четыре кости поганцы.
Как в петлю лезть, так сообща, сук выбирая в чаще,
а курицу из борща грызть в одиночку слаще?»
Тут явно звучит: вы нас предали – выбрали «курицу из борща в одиночку грызть». А ведь было время, когда жили сообща и даже вместе в петлю лезли. Вы все забыли, и тогда скатертью вам дорога и на все четыре стороны. Пусть теперь немцы с поляками делают с вами непотребное, причем в мазанке, а не во дворце, куда вы так стремитесь. Бродский негодует, понимая, к чему приведет страну неумное стремление в так называемую «западную цивилизацию». Она их будет только использовать. Он предчувствует трагедию народа, родного по духу и крови.
Возможно, что следующие две строки произведения я понимаю не так, как понимал их автор. Что же он вложил в них?
«Прощевайте, хохлы! Пожили вместе, хватит.
Плюнуть, что ли в Днипро: может он вспять покатит».
Резкость Бродского очевидна для меня: плюнуть, что ли, на вас, живите, как хотите. А что мы значим друг для друга поймете, когда окажетесь один на один с Европой и Америкой, без всесторонней поддержки России. Здесь, мне кажется, Днипро является олицетворением страны. А «вспять покатит» – возвращение.
Поэт, переводчик, литературовед Виктор Кулле об этом произведении писал так: «Никакого оскорбления украинцев тут и близко нет. Есть раздражение этими бесконечными и абсолютно идиотскими обвинениями, которые льются от украинцев бесконечным потоком».
«Хватит качать права, шить нам одно, другое», – негодует нобелевский лауреат и, видя безысходность положения, пишет:
«Как-нибудь перебьемся. А что до слезы из глаза.
Нет на нее указа ждать до другого раза»
Если читатель заметил, Бродский творит в не свойственной ему манере – от лица народа России и говорит этими строками: «Мы – плачем». И это Бродский, который всю жизнь считал себя вне политики и никогда ею не занимался. Отстранялся от нее, как мог, и когда однажды его спросили, что такое Коминтерн, пожав плечами, ответил: «Вокально-инструментальный ансамбль какой-то…» О политическом невежестве Бродского ходили легенды. Но историю он знал прекрасно.
В своей нобелевской лекции декларировал себя человеком частным и в этой частности зашедшим достаточно далеко, отдавшим ей предпочтение роли общественной. Что же побудило поэта написать такие резкие, грубые строки, в которых сквозит презрение к стране, повернувшейся спиной к России? Почему не Грузия, которая рвется в НАТО, не Азербайджан с Арменией, которые в 90-е годы активно потворствовали североатлантическому блоку, почему Украина? Потому что мы: белорусы, русские, украинцы – люди одной культуры, веры, обычаев. Взаимопроникновение наших культур насчитывает века, и выход из культурного пространства этих трех стран с попыткой обособиться обернется трагедий для всего культурного пространства.
И здесь мы приходим к финалу произведения, финалу, который для меня многое объясняет:
«С Богом, орлы, казаки, гетманы, вертухаи,
только когда придет и вам помирать, бугаи,
будете вы хрипеть, царапая край матраса,
строчки из Александра, а не брехню Тараса».
Нет, это не оскорбление великого поэта Украины и возвеличивание другого гениального творца России. Это понимание единства трех мировых культур, взаимно обогащающих друг друга. И если Тарас Шевченко всегда воспевал лишь Украину, то Пушкин мечтал о слиянии славянских культур. Вот его строки, брошенные в лицо клеветникам России:
«О чем шумите вы, народные витии?
Зачем анафемой грозите вы России?
Что возмутило вас? Волнение Литвы?
Оставьте этот спор славян между собою.
Домашний, старый спор, уж взвешенный судьбою.
Вопрос, которого не разрешите вы.
Уже давно между собою
Враждуют эти племена;
Не раз клонилась под грозою
То их, то наша сторона.
Кто устоит в неравном споре:
Кичливый лях, иль верный росс?
Славянские ль ручьи сольются в русском море?
Оно ль иссякнет? Вот вопрос».
И вопрос этот сегодня стоит как никогда остро.
