Каждое воскресенье я отправляюсь из Минска в Гродно. Дабы скоротать время (на вокзал стараюсь приезжать за минут 40 до отправления маршрутки), устремляюсь на второй этаж торгово-развлекательного центра «Галилео». 

Там открыли неплохую кафешку, в которой можно купить в дорогу какую-нибудь вкуснятинку, выпить кофе или чай. А еще там прямо у перехода с этажа на этаж развернута выставка. Экспозиции ее меняются ежемесячно. Сейчас, с приходом холодов, на фоне осеннего пейзажа в ТРЦ поставили белый рояль. Сколько раз наблюдала, как взрослые и дети, садясь за него, пытались музицировать то для фото, то просто для того, чтобы попробовать себя в роли пианиста. Со стороны это было забавно наблюдать. Но только в этот раз за инструмент сел будущий музыкант. Мальчик лет восьми-девяти расправил пальчики, словно крылышки, и опустил их на клавиши. Чудесная музыка наполнила пространство. От неожиданности стали оборачиваться вечно куда-то спешащие люди. А мальчик играл. И с таким наслаждением и уверенностью, что у меня непроизвольно навернулись слезы.

Вспомнила свое детство. Мне очень хотелось научиться играть на любом инструменте. Шестеро моих подружек ходили в музыкальную школу и хвастались друг перед дружкой, чему их учат. Я попросила родителей, чтобы они отдали и меня в «музыкалку». Однако отец отрезал: у нас, мол, нет на это денег. На тот момент оплата за учебу составляла 12 рублей. Мама моя получала 60. Сколько отец, – не знаю. Но, видно, тоже немного. Он тогда заведовал автогаражом. Инженерная должность предусматривала рублей 120, не более. Родители строились. Нас трое гавриков мал-мала-меньше. Немного по сравнению с соседскими семьями, где воспитывались по 5-7, а то и 13 детей, но мама моя была круглой сиротой. Папа – старший в семье, где, кроме него, подрастали еще пятеро детей, для которых он был не только старшим братом, но и главой семейства вместо погибшего на фронте отца. Бабушка вначале работала за трудодни, потом получала пенсию 12 рублей по случаю потери кормильца. Так что не до музыки было всем им. Но только не мне, моему брату и сестре.

Но из нас троих не повезло больше всего мне. Я так и не смогла освоить ни один инструмент. Брат, когда в Доме пионеров открыли музыкальный кружок, начал дуть на трубе. Довольно быстро освоил ее и всегда участвовал в праздничных парадах в составе духового оркестра. Сестра играла на цимбалах и ездила с Клубом интернациональной дружбы по республикам бывшего Советского Союза. В память о них – черно-белые фото, которые сохранились удивительно хорошо.

Моя дочь и дочь брата успешно окончили музыкальные школы. И мне, и ему удалось осуществить мечту в детях. Обе девочки имеют абсолютный слух. Одна играет на фортепиано, вторая на аккордеоне и фортепиано. Однако не сказать, чтобы они тянулись к музыке. Инструменты остались в забытье почти сразу же после окончании музыкалки. Уверена, что мы с Володей играли бы по сей день. Кстати, когда его дочка осваивала ноты, он вместе с ней это делал. И довольно успешно. По крайней мере, мог сыграть простые песенки. Любовь к музыке у нас наследственная. Все мамины двоюродные братья были музыкантами-самоучками и обладали хорошими голосами. Один из братьев, Павел Андреевич, играл на многих инструментах по слуху. И учил этому детей в кружке при нашем Доме пионеров. Это у него училась наша Светка играть на цимбалах.

Нынешним детям доступно всё. Только вот желающих обучаться музыкальной грамоте все меньше и меньше. Недавно узнала, что только в двух музыкальных школах Гродненского района существует конкурс при наборе. Остальные берут всех, у кого есть слух и желание. Другой вопрос, что не все доходят до выпуска. К слову, хотела бросить школу и моя дочь из-за сольфеджио. Но я не позволила. И, занимаясь в вузе, она была мне благодарна за то, что лучше всех ей давались диктанты по музыке.

Самые счастливые педагоги в Поречской музыкальной школе. Все их выпускники с ностальгией вспоминают учебу и не расстаются с музыкой. А ведь она способна наполнять душу человека радостью, возвышать ее. Вот и я уже второй день вспоминаю этого мальчишку за роялем.