Это произошло ровно 122 года назад в лесу под Парижем. Лес назывался Компьенский, и через него в 1918 году проходила железная дорога. 11 ноября в вагоне-ресторане поезда встретились две делегации. Одна из них представляла Германию, а вторая – страны Антанты. И именно там, в вагоне в лесу под Парижем, а не за круглым столом во дворце, они подписали соглашение о перемирии. Так закончилась Первая мировая война.
Вокруг знаменитого вагона в итоге построили музей. А в 1940 году, когда уже Франция сдалась Германии, Гитлер приказал взорвать стену музея, достать вагон и привезти его в Берлин, чтобы в нем подписать Второе Компьенское перемирие. После этого вагон сожгли…
Насколько же глубока была обида! И насколько унизительна была месть. Сегодня, когда мы смотрим на эти события со стороны, они как нельзя лучше говорят о значении Первой мировой войны для Германии. Сокрушительное поражение, жесткие условия разоружения и репарации – и вот она, экономическая дестабилизация страны. Это была катастрофа. И будто мотивация сотворить катастрофу для остального мира.
Последствия Второй мировой войны были настолько трагичны для Беларуси, что о Первой редко говорили. И всегда как-то вскользь, как будто ее и не было. Кажется, со временем она начала восприниматься лишь как один из поводов для последующих политических конфликтов.
А стоило бы вспомнить, что в течение трех лет половина Беларуси находилась в оккупации, половина была прифронтовой зоной. От лишений военных лет погибли 60 тысяч жителей, еще 50 тысяч были насильно угнаны в Германию. А сегодня уже мало кто знает, что первые белорусские деревни были сожжены оккупантами вовсе не в 1941-м, а в 1915-м.
Хотя что скрывать, забывают и о 41-м. Однажды моя одногруппница искренне удивлялась, что 22 июня – это какая-то особенная дата. А я, мягко говоря, была в недоумении: как она может не знать, что произошло 22 июня? Скажи я ей что-нибудь о Компьенском перемирии, наверное, подумала бы: «Вот чудачка!» И была бы права, ведь знание истории теперь редкость.
Войны превращаются в параграфы в школьном учебнике. О них читают и забывают. Ведь что нам до тех жизней и тех смертей. Что нам до бумаг, подписанных в лесу, и сожженных поездов. Или деревень. У нас есть настоящее, прошлое же остается на растерзание историков. И всё реже слышишь вопрос: «Какой ценой нам досталось это настоящее?» А еще реже – ответ на него.
«Помните! Через века, через года, – помните!..» – набатом звучат строки Роберта Рождественского. О войнах и восстаниях, о битвах и сражениях. О слезах и потерях. Помните, чего нам стоил каждый мирный вздох. Потому что иначе – доказано и проверено – мир найдет способ нам об этом напомнить.
