Случившаяся субботней ночью массовая давка в центре Сеула – не что иное, как акт дичайшей людской беспечности, помноженный на безрассудство с ярко выраженной символикой хэллоуинства.
Фестиваль в честь культового тыквенного пугала, продолжающий маниакальным образом отравлять мертвячиной сознание молодого поколения, обернулся трагедией. На фоне фронтовой украинской ночи и множащихся там человеческих жертв, брутальное сеульское столпотворение выглядит, на мой взгляд, неким промыслом дьявольских сил. Обратите внимание: подавляющее большинство почти стотысячной толпы в столице Южной Кореи было облачено в соответствии с празднеством в хэллоуиновские наряды.
Можете сказать, а какое это имеет отношение к тому, что произошло? Да никакого, на первый взгляд. Но, глядя, как в предвоенной фашистской Германии и в Киеве в первый нынешний новогодний день были срежиссированы факельные шабаши, невольно проводишь параллель со стадными сатанинскими инстинктами, слепо потакая которым столь легко праздничную площадь превратить в кладбищенскую. Причем это может произойти где угодно на земном шарике и в особенности тогда, когда от ковидных пут почти не осталось и следа.
Понятно, что сердца и тела истосковались по ярким, острым, доступным ощущениям, как в Сеуле, а тут еще и некий поп-идол горазд был разжечь людской адреналинчик. Не ясно другое: почему у местных властей это обстоятельство в преддверии столь массового скопления публики не вызвало настороженности, и они не приняли меры предосторожности? Устроители ряженого хэллоуиновского празднества обязаны были учесть и рельеф местности: узость и наклонность улочек. Увы, всё пустили на самотек. Узким оказался не переулок в квартале Итхэвон, который, как это кощунственно ни прозвучит, уместнее переименовать в «души вон» и который войдет в историю как мрачный квартал бессмысленной людской жертвенности. Число раздавленных бездыханных тел достигло 151 человека. А сколько покалеченных оказалось в этой смертельной сеульской ловушке!.. Еще более ужасает то, что погибли молодые, в самом расцвете сил люди в возрасте от 18 до 35 лет.
Вот так за считанные часы весело гомонящий на все лады цветасто-карнавальный Сеул превратился в город мертвецов в буквальном смысле этого слова. Цветы и лампадки, резкие звуки полицейских сирен и неотложек, крики, стоны, рыдания, застывшие обезумевшие взоры спасшихся – традиционная символическая атрибутика подобного рода трагических происшествий. Южная Корея погрузилась в недельный траур. Пестрые тыквенные тона сменились черными.
Люди, к великому сожалению, так и не научились извлекать уроки из подобных смертельных драм. В который уж раз Воланд со своею нечистой свитой окидывает холодным стеклянным взглядом толпу из внеземных адовых широт. Он нисколько, впрочем, не удивляется тем наклонностям скользких улочек в людских душах, которые так напоминают сеульский ландшафт.
