В понедельник служители Мельпомены отмечали Всемирный день театра. А я имел счастье служить там. Да-да, именно служить, поскольку в театре не работают, ему служат. Мне вспомнились случаи, происходившие как на сцене, так и за кулисами. Все, конечно, не расскажешь, но забавного было много, даже чересчур.
 
Однажды заслуженная актриса республики, прекрасно владеющая артикуляцией, на спектакле вслед уходящему с новобранцами поезду прокричала вместо «Возвращайтесь живыми!» «Развращайтесь живыми!». Или еще: одна молоденькая актриса, только что окончившая институт, на первом своем спектакле от волнения так переврала текст, что сама не поняла, что сказала. Речь шла о шапке. Должна была прозвучать реплика: «Если бы это была твоя шапка, она была бы на тебе». А актриса дрожащим голоском изрекла: «Если бы я была твоей, то была бы на тебе».
Актеры любят разыгрывать друг друга и ставить в неудобное положение как на сцене, так и в жизни. Это традиция. Однажды разыграли прекрасного актера Сергея Клименко. В спектакле «Старый дом» ему досталась роль алкоголика. В эпизоде, где по роли он спаивает сына, угощая того водкой, актеры в реквизиторскую бутылку налили самогон, хотя знали, что это категорически запрещено. В таких случаях они пьют обычную воду, сок или чай, если в спектакле поднимаются бокалы с вином. 
– Давай, сынок, выпьем, как с равным! – начал Сергей Васильевич.
Выпили и сразу поняли, что за напиток в бутылке. Молодому актеру, играющему сына, хорошо: у него текста нет, он и закусить может. А вот Сергею Васильевичу трудно, у него непрерывный текст: наливает-выпивает и тут же говорит-говорит-говорит – учит сынка жить. А сынок наяривает яичницу с хлебом – единственную закуску, приготовленную реквизиторами. Говорит актер свой монолог и видит: с каждой рюмкой яичницы всё меньше и меньше, да и хлеб на исходе, а тут надо пить не закусывая. Самогонка уже в горло не лезет. Но пить нужно до дна, иначе какой ты алкоголик. И тогда, глядя на сына и то, как он поглощает закуску, у Сергея Васильевича вырывается искреннее:
– Отцу-то оставь! 
Это «отцу-то оставь» стало после розыгрыша для всех в театре нарицательным, особенно если кто-то начинал тянуть одеяло на себя.
Вот еще случай: произошел он на гастролях по селу. Миша (художник нашего театра) нашел в костюмерной форму и каску немецкого солдата. Надел это всё на себя в лесу, когда мы вышли из гостиницы прогуляться, оглядеть близлежащие окрестности, и в таком виде продолжил путь. Видим, вдали деревенька маячит, а по дороге телега движется в ее сторону, нагруженная бидонами из-под молока. Лошадкой управляет дедушка. И тут из кустов выходит Миша. Становится поперек дороги, останавливает лошадь и спрашивает деда на ломаном русском:
– Рус зольдат в деревне есть?
Дед пугается так, что не может ответить, и лишь отрицательно качает головой.
– Гуд-гуд, – улыбается Миша. – Щас мы туда придем, я-я! Езжай!
Когда мы зашли в деревушку, она была безлюдной. А через некоторое время появился милиционер с жителями позади. Нас, понятно, задержали. Мы позвонили в гостиницу. Приехал парторг театра Валерий Васильевич (он как раз был с нами на гастролях) и замял инцидент.
С разными людьми в течение жизни пришлось общаться: с журналистами, учеными, музыкантами, композиторами, чиновниками высокого ранга, следователями, уголовниками, поэтами и писателями, но интересней людей, чем актеры (заметьте – не режиссеры), я в жизни не встречал. Рядом с ними ты сам поневоле становишься в какой-то мере актером.